Бабай «сбежал» – казаки остались
Интервью с донским казаком в ополчении Северодонецка, присягнувшим Новороссии

Фото: censor.net.ua

Светлана БолотниковаАвтор статьи

Пока колоритный бородатый казак Александр Можаев по прозвищу «Бабай» отдыхает в Крыму, набирая добровольцев в казачий полк, воины из Всевеликого войска Донского остаются на боевых постах. Собеседник «Кавказской политики» Евгений – казак из Северодонецка — уже присягнул на верность новой Родине – Новороссии. Он намерен стоять до конца, так как знает, от чего и зачем он защищает свой город. Ни «дезертирство» Бабая, ни крушение малазийского самолета на эту решимость не повлияли.

- Вы слышите залпы «Града»? Это украинская армия бьет в окрестности Лисичанска и Северодонецка, — с этого начинает разговор по телефону Евгений, тридцатилетний ополченец, которому не пришлось идти на войну: война пришла к его дому сама. – Погибает очень много мирных жителей. Армия бомбит жилые дома. Взорвали гостиницу «Мир», в нее влетел снаряд. Частный сектор вчера разбили в пригородном поселке Сиротино. По городу мало попадают, но попадают. Вчера один гражданский умер на моих руках. Проезжал мимо блок-поста, вышел поговорить с ребятами. Прилетела бомба, его посекло осколками. Мы не успели его довезти до госпиталя. Много ополченцев, раненных в Северодонецке и Лисичанске. Крупнокалиберного оружия у нас нет. Мы прячемся в лесах, блиндажах, окопах. По возможности отбиваем какие-то атаки пеших групп. Такое ощущение, что ополченцы киевской власти особо и не нужны. Они бомбят – лишь бы бомбить. Может быть, это отмывание денег, может быть, политическая гонка.

- Россияне в ополчении есть?

- За три месяца, пока я нахожусь на войне, я не видел ни одного чеченца или русского военного из России. Все ребята — мои знакомые. Мы дружим с детства. То, что украинские СМИ показывают людей с русскими паспортами, это бред.

Такое ощущение, что ополченцы киевской власти особо и не нужны,- казак-ополченец


- Но факты гибели российских казаков, в том числе из Ставропольского края и Северной Осетии, были.

- Да, казаки приезжают, и у нас здесь есть и свои казаки. Я тоже принимал присягу казачеству. Я имею в виду, что нет российских военных, которые проникали бы на территорию Украины, нет русской армии. У нас в ополчении воюют и азербайджанцы, и грузины, которые до войны жили в Северодонецке, считают его своим домом и готовы его защищать.

- А к какому казачьему войску вы относитесь?

- К Всевеликому Войску Донскому. Атаман Николай Козицын. Наш командир в Лисичанске, Северодонецке и Стаханове – Павел Дремов. Они бьются с нами плечом к плечу на всех передовых. Мы все приняли казачью присягу Новороссии.

- Но у вас ведь не отдельное казачье подразделение?

- В такие моменты люди сплачиваются. Армия Юго-Востока и Всевеликое войско Донское сражаются вместе. Мы бьемся за правое дело. Мы же никуда не идем воевать. Каждый остается в своем городе. У нас есть элементарное автоматическое оружие, но оно не для того, чтобы убивать людей, а чтобы защищать свой дом. Посмотрите на судьбу поселка Айдар в окрестностях Северодонецка. Люди приезжают к нам и просят, чтобы мы оттуда выбили Национальную гвардию Украины. Потому что вламываются с автоматами, избивают детей, женщин, насилуют, отбирают имущество. Это не армия, а толпа, которую никто не контролирует. Люди нам жалуются.



Мы все приняли казачью присягу Новороссии, - казак

- Но вы же видели по украинскому телевидению кадры из Славянска, на которых мирные жители радовались приезду украинской армии?

- Я вам скажу так: эти все репортажи были готовы три месяца назад. Хотя есть, конечно, люди, от отчаяния готовые на все. Их можно понять: города бомбят с утра до вечера. Некоторые к нам подходят и говорят: «Да ехали бы вы, ребята, отсюда, может быть, и нас бы бомбить перестали». Но в Славянске ополчение вышло, и после этого еще в течение двух недель город бомбили «Градами», гаубицами, минометами. Нацгвардии не интересно, где находятся ополченцы. Они бьют туда, где ополченцев нет. Если они бьют по нам, мы даем им отпор.

У нас есть мобильные передвижные группы, которые делают им диверсии. Поэтому они бьют туда, где мирные люди, чтобы настроить их против нас. И в некоторых моментах у них это получается, потому что нервы у людей не железные. Но благодаря патрулям ополчения по всем показателям преступность в городе на 80 процентов сократилась. Стало меньше пьяных, наркоманов, разбойных нападений, ограблений. Милиция создает с нами совместные патрули. Это помогает избежать взяток, коррупции. Милиция контролирует ополченцев, а ополченцы – милицию. Были у нас совместные операции. Мы задержали угонщиков, которые украли 11 новых машин. Мы помогаем друг другу, потому что делаем одно дело. Все хотят порядка, хотят процветания, несмотря на все козни нашего нелегитимного украинского правительства
Благодаря патрулям ополчения по всем показателям преступность в городе на 80 процентов сократилась,- казак


- Город продолжает жить обычной жизнью?

- Конечно, все структуры работают. Люди начинают привыкать к бомбежкам.

- После падения малазийского самолета как-то изменились настроения?

- Особо не изменились. Жители Северодонецка прекрасно знают, что у нас, у ополченцев, нет такого оружия, чтобы мы могли сбить самолет на такой высоте. Люди видят, с чем мы воюем. Мы идем с рогатками против танков. Все это понимают и не с иронией смотрят украинские новости. Видно же, что это провокация.

- Как вы отнеслись к сообщениям от Игоря Стрелкова о том, что казаки во главе с Бабаем сбежали?

- Нельзя говорить, что кто-то сбежал или дезертировал. Может быть, перед ними поставили какие-то боевые задачи. Идет война, и многие приказы не должны распространяться ни в СМИ, ни в штабах.

- То есть это обстоятельства к пессимизму среди ополчения не привело?

- Нет, конечно. Все настроены на победу. Ребята духом не падают. Получают ранения, увечья, ссадины, но все рвутся в бой, защищать свои земли, свои семьи, свои дома. Мы совершенствуем бомбоубежища для мирного населения, чтобы среди него было меньше потерь. Многих людей мы вывезли, собирали денежные средства, помогали, как могли. Но есть люди, которые физически не могут выехать. Есть те, кто не хотят уезжать по внутренним убеждениям. Отступать никто из нас не будет, все будем стоять до конца.